Что такое синдром Аспергера? — О триаде нарушений

Пишет Джо (женщина, 36 лет, учительница): "Я знаю, что плохо понимаю мимику и язык тела, из низких результатов тестирования, разработанного Центром исследования аутизма при Кембриджском университете. Иначе бы не догадалась. Однако часто догадываюсь, что от меня что-то ускользает".

Пишет Пит (мужчина, 49 лет, пенсионер): "Обо мне говорили, что я демонстрирую ограниченную невербальную коммуникацию. Мне трудно добиться понимания, что люди хотят сказать, и я не могу еще и интерпретировать жесты, мимику и интонацию! Я не слишком склонен к многозадачности".

Пишет Пит: "Да, я не улавливаю признаков того, что устный разговор или переписка сходит на нет, не понимаю, уместно ли начать диалог. Не вижу смысла в светских беседах: в них люди обычно неискренни — например, на вопрос "Как дела?" отвечают "Спасибо, хорошо", пусть это неправда. Однако любой другой ответ рискует перерасти в разговор, который трудно вести, когда на самом деле тебе нужно, чтобы от тебя отстали, а так сказать нельзя: грубо".

Пишет Джо: "Я научилась (это путь нелегкий) распознавать и запоминать шутки, метафоры и фразеологизмы в чужой речи. Изредка сама их употребляю, что всякий раз ощущаю как свое огромное достижение. Бывает, не понимаю в разговоре совершенно ничего, и сильно паникую, если слышу, что шутки и т. д. активно употребляют те, с кем я сейчас общаюсь".

Пишет Пит: "Я предпочитаю говорить точно, мне тяжело выражаться завуалированно. Кроме того, я часто понимаю буквально. Когда юрисконсульт прислал мне черновик моего завещания и предложил, чтобы я внес желаемые изменения, я их внес, но только орфографические и грамматические, не содержательные. Сообразил, когда уже отправил... Я мог бы книгу написать о недоразумениях вроде этого".

Пишет Джо: "Я ловлю себя на том, что пишу заумно, употребляю сложные языковые конструкции, не зная и не понимая, как так могу".

Пишет Пит: "Иногда мне трудно рассказать о событии или ситуации, и я употребляю не самое точное слово в надежде, что слушатель тоже не поймет, что имеется в виду. В результате разговор быстро заканчивается, к чему я и стремлюсь, чтобы избежать тревожности, связанной с необходимостью рассказывать полностью".

Пишет Джо: "У меня много знакомых, но мало друзей, а со мной-настоящей общаются только пара человек. Раньше я очень хотела иметь много друзей и страдала от одиночества, а теперь начинаю понимать, что мне так нравится. Я человек с глубоким внутренним миром, меня тянет к интеллектуальным разговорам, анализу, дискуссиям. Поверхностность меня выматывает. Мне не слишком интересна поп-культура, светские беседы и псевдо-социализация".

Пишет Пит: "У меня узкий круг добрых друзей. Я не нахожу общего языка с большинством НТ (нейротипиков, то есть не аутистов), предпочитаю общаться наедине или очень маленькими компаниями, но даже при таком раскладе мне нужно часто уединяться на несколько минут. Мне не нравятся многие мероприятия, нравящиеся большинству: в людных пивных и на вечеринках сенсорно перегружаешься".

Пишет Джо: "Я знаю ожидания социума и так называемые нормы, однако мне бывает трудно применять эти знания инстинктивно. Иерархии в бизнесе и косвенные поведенческие ожидания для меня слишком запутанны. На общественных мероприятиях мне физически некомфортно, и я остро ощущаю свою ограниченность телом: непонятно, как стоять, куда деть руки".

Пишет Пит: "Я не становлюсь слишком близко к другим, но, кажется, да, у меня нет чутья на так называемое правильное поведение. Кроме того, мне нужно применять что-то вроде контроля качества к темам, которые я хочу затронуть в разговоре. Многое из этого связано с буквальным пониманием — например, при названии "Закон о дискриминации инвалидов" мне первым в голову приходит нечто делающее дискриминацию людей с инвалидностью законной, даже обязательной!"

Пишет Джо: "Когда я работаю совместно с кем-то, я обнаруживаю, что в разговоре много недосказанного, вызывающего у меня неуверенность, поняла ли я то, что подразумевалось. Это особенно заметно, когда меня просят что-то сделать для кого-то еще или вместе с ним, а мелкие задачи берет на себя другой человек и они толком не оговорены".

Пишет Пит: "Да, меня огорчает, что люди обычно говорят не то, что думают, или меняют свое мнение, или делают не то, что говорят. Мне нужно больше предсказуемости и упорядоченности, а когда планы меняются, я предпочитаю, чтобы меня направляли, а не заставляли плыть по течению. Столик в ресторане и билеты в кино всегда заказываю заранее".

Пишет Джо: "В течение дня мне часто нужны перерывы в социальном взаимодействии. При длительном взаимодействии (на вечеринках, встречах, в кафе или ресторанах) я физически взбудораживаюсь, морально устаю и не могу сосредоточиться на разговоре. Моей первой реакцией на такое изнеможение будет безмолвие, а в результате я покажусь равнодушной".

Пишет Пит: "Нам нужно часто замыкаться в себе, чтобы собраться с мыслями, что-то обработать. Многие социальные ситуации просто сенсорно перегружают — их невозможно выдерживать долго. Чтобы сосредоточиться на чем-то сложном, мне нужно, так сказать, войти в аутичный режим. Обсудить проблему с кем-то - это делу не поможет. Мне нужно воспринять последовательность событий, приведших к ситуации, которую надо разрешить. Потому временами и кажется, что мы ведем себя отстраненно. Когда я, так сказать, в аутичном режиме, другие меня определенно не интересуют. Тогда меня лучше оставить в покое. Раньше я говорил: "Извините, вот для этого мне нужно войти в аутичный режим, оставьте меня с этим наедине". Теперь не говорю: с подобных слов начинается очередной виток социального взаимодействия, а оно отвлекает.

Пишет Джо: "Я всегда интересовалась чужими побуждениями и зачастую в состоянии учесть разные точки зрения. Тем не менее, мне неясно, как люди испытывают одно чувство или совершают одно действие, когда так много других способов взглянуть на ситуацию! Что до собственных чувств, мне бывает трудно их распознать, а если я зациклена на выявлении своих эмоций, мне тяжело понимать чьи-либо еще".

Пишет Пит: "Да, я опираюсь на своего рода каталог у себя в голове — каталог мимических и других жестов и привязанных к ним мыслей и чувств. Кроме того, у меня алекситимия (проблема с пониманием, обработкой и описанием эмоций), поэтому я плохо выявляю собственные мыслей и чувства. И, естественно, не понимаю тонкостей, передаваемых невербально".

Пишет Джо: "Мое так называемое воображение работает только с чужой подачи. Мне очень некомфортно играть со своим малышом в игры, где кем-то себя представляют, и я едва не паникую, когда меня просят поиграть во что-то подобное. Мне тяжело вообразить, как решить новую проблему, и я пользуюсь уже существующими выученными методами, а не развиваю новые идеи. Я бы сказала, что человек я творческий, но воображение у меня небогатое".

Пишет Пит: "В детстве, играя в "Лего", я делал геометрические фигуры, а не здания или транспортные средства... Люблю, чтобы вещи были в определенном порядке, всегда мою посуду в одной и той же последовательности, а раньше часами напролет заучивал статистические данные о мотоциклах".

Пишет Джо: "Должна согласиться. Это проявляется как сильная потребность в структурированности и рутинности повседневной жизни. Тем не менее, поскольку я знаю, что подобная структурированность и рутинность не всегда возможна, не всегда реальна, мне очень трудно организовать ее себе, и меня расстраивает то, что бывает так много возможных исходов! Для меня простор возможностей — нечто неподконтрольное, а потому пугающее".

Пишет Пит: "Да, но у меня все нормально с альтернативными исходами, пока они для меня предсказуемы, вплоть до наличия перечня вариантов. Однако у меня возникают проблемы, когда исходы совершенно неожиданны — тогда мой мыслительный процесс очень систематичен, и мне нужно воспринимать каждый возможный исход".